Только никакая она не пурпурная — она очень нежная светло зеленая и золотистая. Свежее летнее утро и ветерок играет с кружевными занавесками. Свежесть зеленого чая и свежевзрезанные цитрусы, истекающие соком — апельсины выжали в стака, а бергамот… а просто так, для натюрморта. Потом мы смотрим на натюрморт, понимаем, что чего-то нехватает и добавляем абрикос — такой крупный, сочный, с нежным вкусом. А ветер приносит откуда-то запах жасмина, зелени и еще каких-то странных и свежих цветов. А потом просто добавляетс немного деревяшечек. И нежный аромат готов к употреблению.
* * *
С чего начать? Вот классик говорил, что в человеке должно быть все прекрасно. К парфюмам это тоже относится. Парфюм начинается, даже не с флакончика, а с коробочки. Она уже должна подталкивать к тому, что этот парфюм станет объектов желания. Причем она может быть и навороченной и предельно простой и одинаковой для всех парфюмов этой марки, но цеплять должна.
А чтобы этот очаровательный лиловый мешочек да не зацепил.
Когда я ее нюхала из Наталькиного флакона, толком ничего не поняла (все ж на оргии было, нос «замыленный»), только осознала, что но меня зацепило. Теперь распробовала.
Оно же начинается потрясающе — зеленый чай + цитрусы. Не лимон однозначно, но цитрус там не один. Бергамот? А что еще? Но все вместе звучит очень нежно и ласкающе. Оно переливается и временами становится каким-то конфетно-теплым. Хотя не конфетным, вру. Жженный сахар, сладкая горечь (не до черноты, а как в крем-брюле). И вот оно так и переливается — свежим и сладким, теплым и прохладным.
А потом он на мне становится просто моно-запахом, жасмином без ничего. Но это вовсе не разочаровывает, поскольку жасмин ведь тоже разный бывает — так вот в этой Фантазии разные жасмины, то есть он не совсем моно, он переливается на коже разными жасминовыми оттенками. А потом остается жасминовым, но приобретает деревянные нотки, чуть дымные.
А Кофейни у меня нынче странные и навеянные лиловым цветом упаковки — такого же цвета траурные одежды священников.
То есть парфюм однозначно удался. Он очень чувственный, причем, что еще более приятно — чувственность не агрессивная, а подспудная. Я упивалась этим запахом. Но он звал меня почему-то не в спальню, а к полке с молитвенниками и распятием. Вот такой парадокс.
Дурак, испортил песню (М.Горький. На дне)