Если кто-то думает, что я когда-нибудь достану из коробки Тауэровского парфюма DVD, этот кто-то меня совсем не знает.
Эта «фильма» всего лишь забавный пиар-ход. Вряд ли там шедевр. И мне вовсе не хочется испытывать чувство неловкости за это нечто. Для этого я слишком люблю Энди Тауэра.
Все, что я хочу знать – сказано в аромате.
И сказано прекрасно.
Три дня я ходила с Loretta на запястье и не могла написать ни слова.
Потому что – слишком прекрасно для обычных слов.
Это опять совсем другой Andy Tauer.
И этот Andy Tauer почти и не родственник ни Тауэру, создававшему номерную коллекцию, ни Тауэру, который придумал Пентакорды.
«Номерная» — роскошное прет-а-порте. Пентакорды – попытка авангарда.
Loretta – это вечернее платье от кутюр.
Это роскошный парфюм для Женщины.
Это тубероза соблазна.
Тубероза – альфа и омега этой композиции.
Все остальное – обрамление.
Тубероза – женщина. Все остальное – ее гардероб. Женщина может меняться в зависимости от того, что на ней надето, но всегда остается самой собой.
Ах, какая это тубероза!
Не ждите от меня сравнений с другими моими любимыми туберозами – их не будет.
Прекрасное – несравнимо.
Для прекрасного нет «хуже-лучше» — оно само по себе, оно прекрасно по-разному.
Тубероза и карамелизированные фрукты. Персики, сливы и груши, пропитанные коньяком и покрытые карамелью. Сладкая горечь пьяных фруктов в облаке туберозы.
Аромат становится все слаще – фрукты превращаются в нечто кондитерское, когда фруктовая коньячность обогащается тонами ванильных сливок, пралине, корицы, кориандра, гвоздики и марципана.
Но кондитерской лавкой себя не ощущаешь – тубероза не дает. Я не витрина кондитерской, я женщина за столиком в кондитерской.
Засахаренные розы, фиалки, флердоранж, жасмин.
Последний вдох – и прощаемся с лакомствами.
Кондитерская лавка растворилась в воздухе и то, что мгновение назад было моими любимыми бонбоньерками с засахаренными цветами, стало прекрасным цветником.
Королева тубероза обрела свою цветочную свиту.
Облако флердоранжа кружило голову.
Этот белый вихрь поддерживали жасмин и иланг.
И прекрасные розы – целый розарий, в котором наиболее отчетливо проступают тона центифолии, классической болгарской розы и белого шиповника.
Нет, не цветник. Это кожа так пахнет.
Мягкая и чуть шершавая кожа. Шершавая – как бархат.
Замша?
Или просто человеческая кожа? Женская кожа, пахнущая цветами навсегда, настолько, что цветы стали самой кожей.
Розы приобретают помадное звучание. Легкий налет фиалково-мускусной пудры.
Все меняется. И только тубероза остается Туберозой – яркой и прекрасной.
Аромат становится все более древесным – сначала древесностью ирисового корня, потом это ветиверная древесность.
Не то ладан… не то ладанник…
Кожа становится строже, серьезней.
И только тубероза улыбается вызывающе.
Вспыхивают искры амбретты.
База успокаивается в ветиверной пачульности.
И только тубероза продолжает пылать – вне времени, наперекор времени, наперекор законам парфюмерии и мироздания.