Сейчас буду мрачно брюзжать. Только не подумайте, что парфюм не хорош. Хорош. Совершенно монталевский парфюм. В лучших традициях. Но, право, у меня складывается уже ощущение, что его розово-удовые ароматы разливаются не то, что из одной бочки… но разница между ними невелика. Как будто берется старая формула, чуть подправляется – и вуаля! – получите-распишитесь: новый парфюм. Горькая полынная роза. Чудная горечь пачули, искусно сплетенных с полынью и ветивером, и все это притворяется удом. Роза тонет в этой горечи. Она – только намек. Она обуглилась от горечи. Чудесный шлейф, в котором горечь подслащена амброй и мускусом. Все прекрасно. И все – вторично.