Если уж говорить об офицерах…
«Господа офицеры,
Голубые князья…»
Хочу напомнить, что в те времена слово голубой не подразумевало сексуальную ориентацию. Это про «голубую кровь».
Хрустящая чистота и свежесть, переходящая в терпкую горечь.
Белоснежная крахмальная сорочка под полурасстегнутым мундиром — лавандовая свежесть.
Цитрусовый одеколон от свежевыбритых щек.
Запах кожи от ремней портупеи.
Свежезаваренный черный крепкий чай.
Хороший табак в раскуриваемой трубке.
«Сухо пахнут иммортели» — только не «в разметавшейся косе», а бессмертник в томике моднго автора.
А порох… для него еще не время…
Там веселые франты шлифуют панели,
И резвятся виньеточные наяды,
И из матово-черного дула тоннеля
Поезда вылетают в дыму как снаряды,
Там невеста в шелках облаков невесомей
С улыбкой встречает грядущего мужа…
Но уже неуклюжие танки на Сомме
В наступленье пошли и траншеи утюжат.
Там в овалах убитых поручиков лица,
И могилы солдатские в роще осенней,
И над чьей-то печальною койкой сестрица
Наклонилась, как белая птица спасенья.
Увязают в грязи госпитальные фуры,
И пилот возвращается с первой бомбежки…
Но еще на заставках смеются амуры
И пасхальные ангелы смотрят с обложки…
* * * * * * * * *
Еще одна «ампирная» кожа.
На этот раз — кожаный шипр.
Но совсем непривычный.
Да — шипр.
Да — кожаный.
Но какой же он легкий.
В хорошем смысле.
Как ранним солнечным утром ласточкой взлететь в седло (я так уже не могу) — и послать коня в галоп по лесу, наслаждаясь утренними запахами.
И вот такая утренняя росистая свежесть во флаконе.
И на коже.
И ощущение полноты жизни и собственной всемощести в этой жизни.
Вобщем, если вам нынче предстоят великие дела — поливайтесь Глорией и всех победите.