Von Eusersdorff — Classic Myrrh

Мирра и ладан – эти слова ассоциируются у нас с церковью, к какой бы религии мы не принадлежали, хоть бы и к атеистической религии.
В Classic Myrrh нет ничего церковного.
Впрочем, и мирры там нет.
Вот такой парадокс – мирра вынесена в название, но ее нет. Или она так ловко спрятана, что на протяжении всего звучания парфюмерной композиции не улавливается характерная сладковатая тягучесть мирры.
А вот ладан есть – сорта три ладана да еще лабданум в придачу.
Только церкви нет.
Есть горящий мир.
И в этом вселенском пожаре нет ничего апокалиптического, ничего пугающего. Этот пожар – не конец всего, а начало.
Пожар врывается в сознание ладанным дымом и горящим кедровником.
В верхах пирамиды просто обязаны быть цитрусы? Да сколько пожалуйста – померанцы и грейпфруты пылают и сгорают, оставляя резкие запахи горящих цитрусовых корок.
И вот уже пылают сандаловые и гуаяковые леса.
И струится ладан. И огненные искры опадаю черным молотым перцем.
И горькая зелень пробивается сквозь огонь – пепелище прорастает полынью и пачули и ветивером и ладанником.
Сначала.
А потом пепелище прорастает фиалками. Сначала сквозь огонь и горькую зелень – запах фиалковых листьев, тоже горько и тоже зелено.
А потом – робко и неуверенно аромат самой первой фиалки.
Только одна фиалка – нежная и чуть пудровая.
Как обещание того, что все еще будет.
Потом.
Аромат теплеет и уходит горечь. Почти уходит. Сквозь пряные и чуть сладкие теплые тона гуаяка и сандала – призрак горькой удовой смолы.
Но скоро ведь будут цвести фиалки?