Ex Idolo — Thirty Three

Я сейчас вам открою стррррашную тайну – я ненавижу господина Дубинского.
А чего он?!
Он умудряется нарывать в Европах то, что меня лишает сна, а иногда даже и аппетита.
С тех пор, как я впервые переступила порог Ароматеки – у меня хроническое воспаление хотетельной железы. Ну, то есть, многие имена я знала и раньше, и мне очень неспокойно жилось с этим знанием. Но с каждым годом уровень непокоя растет.
Ладно, оставим состояние психического здоровья немолодой женщины на совести господина Дубинского.
Я лучше про Thirty Three.
Я вам скажу как родным — Matthew Zhuk тот еще жук. Если вот этот парфюмчик он намешал сам и если он продолжит в этом направлении, то нас наверняка ждет в будущем еще много томительного для души и разрушительного для кошелька.
Нежность шелков и блеск кинжала.
Первый вдох пронзает. Второй вдох окутывает. А третьего не будет – потому что меня уже нет.
Вспыхивают солнечные цитрусы. Но только на мгновение. Дальше будет густой слой черного перца на поверхности апельсинового меда. И так упоительна эта острая сладость, что и продолжения никакого не хочешь.
Но мед тает в прохладном зеленом чае. И льется чай в вечность, становясь все нежней и прохладней. И там, куда он пролился, прорастают гибискусы. И акварельно-прозрачен этот мир, и только память о перченом меде.
Но мед сгущается. И это уже медовость полыхающих роз.
Розы пахнут медом, малиной, вином и фиалковой пудрой.
Воздух сгущается до невозможности сделать вдох. Растворяещься в розах. И тут…
И тут возникает слово «уд». И даже не хочется сопротивляться этому. Нежнейший уд. Бархатный уд. Медовый уд. Удовая смола тает в розовом масле. Розовое масло тает в удовой смоле.
И воспоминание о медовых шипрах прошлого.
И странная горечь последних вдохов – не то невинные пачули, не то смертельный цианид.