Histoires de Parfums — 1899, Hemingway

Мне нравится, когда кто-то или что-то – человек, книга, парфюм — плевать хотел на мои ожидания. И живет своей жизнью.
Именно это произошло с этим парфюмом.
Первое наплевательство на ожидание: разрушено клише, имя Хемингуэя наталкивает на мысли о куба либрэ и трубочном табаке. А фик – ни рома, ни табака в парфюме нет.
Второе наплевательство на ожидание: «старик Хэм» умело создал имидж брутального супер-мачо, героя на все времена, и от парфюма ожидалось чего-то брутальненького. А фик – это, конечно, мультигендер. Но мульгендер такого свойства, что любая женщина наденет его легко, а вот мужчинам стоит быть осторожней.
Пряная сладость. Сладко, очень сладко и еще слаще.
Липкости нет.
Но – безумно сладко.
Цитрусы без намека на свежесть – самые сладкие танжерины, сочащиеся цитрусовым сиропом. Можжевельники перец не делают аромат строже, суше, острее – только подчеркивают эту обволакивающую сладость.
Флердоранж и ирис? Они вспыхивают розово-лиловыми сполохами. Вот кажется случится…
Бесстыжая корица ставит передо мной бонбоньерки с засахаренными фиалками и засахаренным флердоранжем. Вместо прекрасных цветов – кондитерская лавка.
Все попытки ветивера придать брутальности заканчиваются в знойно-сладких объятиях ванили и амбретты.
Хемингуэй? Знойная одалиска – сладкая и порочная.
Это прекрасно.
Наверное, мы чего-то не знали о старике Хэме?