Это был очень холодный декабрь. И от старого года оставались считанные часы.
А на запястье дышал Флердоранж.
Я стояла на тротуаре Нового Арбата, ежась на холодном ветру, и ждала когда меня отсюда заберут. Мимо летел поток машин, спешащих в новый год.
Только этого всего не было. Ни сугробов, серых от автомобильных выхлопов, ни колючего ветра, ни бензинового чада, ни ревущего потока, ни «лас-вегасовской» иллюминации.
Был жасминовый куст ранним летним утром.
И капли росы, дрожащие в чашечках цветов.
Постепенно картинка начинала дрожать и размываться.
Потому что солнце становилось все улыбчивей. И шесперидные рощи радовались ему. И в этой радости наполняли округу ароматами и листвы, и цветов, и плодов, и ветвей. Ароматы эти переплетались и переливались. Волшебный гесперидный сад, где все 31-го декабря собрались все месяцы, как в сказке у Маршака. И не пчелы, а эльфы порхали по саду и собирали нектар и росу, и пахло апельсиновым медом.
И осыпались лепестки с апельсиновых деревьев. И девочка с белом платье кружилась среди них и шептала слова Песни песней.
И то и дело поверх этого опять возникал жасминовый куст из совсем другой жизни.
Этот куст дикого жасмина рос на сопках над Амуром. И его роса пахла Артизановским Флердоранжем…