Те, кто знает меня в реале, подтвердят – я не ругаюсь матом. Нет. Я на нем разговариваю.
И как вы думаете – как у меня будет произноситься название коллекции вообще и название данного парфюма в частности?
Поняли, да? Остальным могу только предложить для изучения двухтомный Оксфордский Словарь Русской Ненормативной Лексики (очень умиротворяющее чтение).
Каждый раз, когда я сначала вдышиваюсь в новый для меня парфюм, сделанный Pierre Guillaume, а потом пытаюсь что-то читать на эту тему – у меня когнитивный диссонанс и разрыв шаблона. Потому что для меня эти композиции имеют мало общего с официальными релизками и почти ничего общего с «общественным мнением».
Вот и в этот раз. Название говорящее — Pierre Guillaume берет за шкирку и тащит в кондитерскую.
Ага… щаззз… я на диете…
Нет, грех на душу не возьму – мне налили чашку чаю и поставили передо мной вазочку с орехами в карамели.
Но чай кончился быстро. А орешки – еще быстрей.
А дальше аромат был одновременно томным и страстным. Теплое пряное дерево тонуло в бензоиновом тумане. И странные цветы расцветали в этом бензоиновом тумане – цветы были ни на что не похожи, но все же аромат их чем-то напоминал одновременно франжипани и иланг. Только был намного темнее. И пряно пахли ночные травы – горькие и сладкие ночные травы.
И плыла над землей бензоиновая ночь, полная амбреттовой страсти.
Ведьминское зелье, а не парфюм.