Париж. Весна. Тепло.
На травке в Люксембургском саду валяется очаровательное существо в изысканно-рваных джинсах, перебрасываясь ленивыми фразами со своим спутником на русском языке. Может, это наша Китька?
Пахнет дыней и персиками, бергамотовыми и лимонными корками и — почему-то — эвкалиптом….
Париж. Весна. Тепло.
Общественность возмущена уродливым новоделом мосье Эйфеля, испортившим вид Парижа.
Элегантная дама в модном туалете, кокетливо опираясь на зонтик, говорит своему спутнику » А мне эта башня нравится» — говорит по-русски, чтоб не побили возмущенные парижане.
Пахнет гвоздиками, жасмином и илангом.
Париж. Весна. Тепло.
Из окошка Консерьжери на весну грустно смотрит юная красавица с красной ленточкой на шее — это ее последняя весна.
И ведь вляпалась по-глупому — в гости приехала. А эти санкюлоты на разбираются — хватают своих и чужих.
Глядя на последнюю весну, она горeстно шепчет на языке, непонятном для тех, кто с ней в одной камере — «Отче наш, иже еси»…
Пахнет мускусом, туберозой, флердоранжем.
Париж. Весна. Тепло.
Из окна неуклюжей дорожной кареты в окно на парижскую грязную весну смотрит барышня. И ворчит» «Ну, батюшка, это ж надо в такую глушь замуж отдать…»
Повозка останавливается у королевского замка. Король выходит встречать свою невесту.
Невеста по имени Анечка начинает церемонную речь к жениху на благородной латыни, перемежаемую цитатами из Тацита, Платона и Аристотеля.
На лице у жениха недоумение и он начинает требовать толмача, говорящего на варварском языке невесты.
Невеста сплевывает и переходит на старофранцузский: «Ну, чё вылупился, морда немытая Капетинговая? Вшу-то с бороды скинь. Не робей, миленок — при хорошей жене и мужик человеком станет. Сейчас честным пирком да за свадебку — а потом будем работать. Сделаем мы еще из твоей вонючей деревни столицу всего изысканного».
Пахнет… Ну, тогда еще ничем достойным не пахло