Должна сказать, что декаденски-абсентно-бодлеровские рассуждалки вокруг аромата видятся не более чем спекулятивными играми паирщиков.
При всей моей любви к стихам Бодлера – они соотносятся с данным ароматом приблизительно так же, как накокаиненный пидарасик с Александром Овечкиным. То есть – никак.
Ну, а про абсент в данном случае могут писать только кефирные создания, которые не нюхали не то что настоящего абсента (достать который легально в наше время нереально), но и сладкого ликерчика с таким названием.
Что же касается самого парфюма…
Роскошный кожаный шипр с ярко-выраженными табачными тонами.
Очень дорого.
От такого мужчины вполне можно потерять голову.
Не абсент – вполне живая полынь, мокрая после дождя. Ее треплет ветер. Жесткий ветер, который собрал в себя запахи трав – полыни и лаванды, дикого базилика и мяты. Померанцевые акценты только подчеркивают прекрасную жесткость вступления.
В сердце появляется намек на цветы на фоне полынной горечи. Но только намек – призрачный жасмин, чуть более явственная роза, еще более явственная герань. И все же полынь с ладаном и лабданумом – основная мелодия сердца этого прекрасного аромата.
В сердце звучание становится кожаным – не то перчатка, не то ладонь. Что бы ни было – хочется прижаться щекой, застыть и не дышать. Нет – дышать этим чудесным горьким ароматом, вдышаться навсегда, оставить внутри себя, потому что носителя запаха рядом не удержишь, ему всегда некогда.
Полынно-ладанная кожа ближе к базе обогащается ветиверно-табачными тонами. И при этом становится уже откровенно – кожаным шипром.
Прекрасное дерево (сандал, кедр, гайяк) и амбра практически не «читаются», но создают ауру, которая покоряет навсегда.