И потому любой рассказ о них становится бессмыслицей.
Потому что ЧЕМ они пахнут – и так все знают. А ПРО ЧТО они пахнут – это все равно у каждого свое.
И можно только нежно гладить пальцами флакончик духов, в котором осталось-то всего пара миллилитров содержимого. Флакончику этому почти сорок лет. Москва 80-го года. То безумное лето.
Олимпиада.
Строчки Гафта «и пусть кричат, что умер Джо Дассен, и пусть молчат, что умер наш Высоцкий…».
А мы совершенно непристойно молоды и слово «смерть» это что-то из книжек, из другой жизни, потому что мы-то совершенно точно бессмертны.
И речной трамвайчик ползет по «самой длинной улице Москвы».
И шелк платья пахнет Ma Griffe.