Дождливая ночь в садах Киото.
Я не была в садах Киото дождливой ночью.
И не дождливой тоже.
Я никогда не была вообще в садах Киото.
И просто в Киото — тоже.
Дождливая ночь в садах Киото пахнет дубовых мхом.
Мокрым дубовым мхом.
Пахнет горячим чаем с имбирем и еще какими-то специями.
Раздавлеными в луже мандарином и персиком.
Пахнет старым портвейном из дубовой бочки.
Пахнет мокрыми кустами жасмина
Пахнет мокрой лиловой перчаткой, надушенной пачулями.
Пахнет испачканным мокрой землей ветивером.
Горячей амброй и таким же горячим бензоином.
Пахнет мокрым дубовым мхом.
Дождливая ночь
В старых садах Киото.
Мокрый дубовый мох.
Мокрая перчатка,
Пахнущая пачули.
Кусты жасмина,
Плачущие под дождем
В мокрых садах Киото.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Зачем нам с Вами Япония?
Между нами московская ночь.
Аромат этой ночи прекрасен. И условен. Такая ночь может случиться, где угодно.
Но – не с кем угодно.
Только с нами.
Сейчас.
Где угодно.
Вкус «пино нуар» правильного года прекрасен и в Киото, и в Нью-Йорке, и в Москве, и в Париже…
Ветиверно-пачульная чернота ночи тоже может случиться с нами где угодно.
И кожа наша может пахнуть жасмином и амброй где угодно.
Такая ночь может быть только у нас.
И только в Москве.
Зачем нам с Вами эта Япония?