Может, Нина и не дотянула до популярности Дыхания Времени, но на мой нос — это вина не парфюмеров, а маркетологов. Это такое элегантное, шармное, утонченное, женственное и роскошное создание. Это уже не нью-лук с пышными юбками. Это скорее элегантный минимализм 60-х.
Начинается все с розы-мимозы. Они тонки и элегантны. Чуть-чуть слащавую ноту добавляет еще что-то цветочное. Подозреваю, что это флердоранж.
Потом безумно элегантный и сдержанно-чувственный иланг в компании с совершенно пристойным ненавязчивым жасмином. И очаровательнейшая нотка цитрусовой свежести. Цитрус этот я идентифицировать не смогла. Цитрус очень легкий и сдержанный, еде уловимый. Этот аромат является воплощением роскоши, утонченности, французской элегантности и женственности. В конце сандал с дымкой ветивера. И немного базилика. Причем базилик на мне звучит зеленовато — скорее как свежий, а не как сушеный. Листик базилика, растертый в ладонях. Совершенно непривычный оттенок для шлейфа. А еще в конце есть цветы. Они еле уловимы, буквально намекают на свое присутствие. Что-то у меня ассоциируется с августом, но назвать не могу.
То есть, если Далиссимо это домашний халатик, Деси-дела — легкомысленный сарафанчик, то Нина — это элегантное платье для летнего вечера. Белое, очень простое по покрою, без рукавов, короткое. К нему широкополая шляпа, маленькая сумочка, возможны перчатки. На ногах лодочки. Все белое. И все как-то очень похоже на Одри Хепберн.
* * * * *
Роскошь.
Как вы понимаете, я не про тот убогий компот, который сейчас заполняет наши магазины.
Я про ту Нину — из раньшей жизни.
Конец 80-х — унисекс грядет и гламурная роскошь начинает сдавать свои позиции.
Но ароматы все еще гламурны и роскошны. И Дом Риччи создает шикарные туалеты длля шикарных женщин.
И шикарные ароматы.
Нина — роскошный цветочный шипр. Все-таки больше цветочный, чем шипр.
Цветы начинаются с горчащих бархатцев.
Они появляются в наших палисадниках как напоминание о том, что лето в наших широтах коротко, как бабий век
И вот уже осень. И пронзительная горечь первых заморозков и первой седины.
Свежий сочный персик подслащивает эту горечь. И радостные геспериды как стакан сока из любящих рук поутру — заставляют улыбнуться.
Терпкость черносмородиновых почек, и пряная горечь базилика, и альдегидная мягкость…
И все же бархатцы цветут — осень неизбежна.
Еще случится бабье лето с его головокружительным цветочным полетом.
Вихрь мимозы, роз, ирисов, фиалок, жасмина, иланга подхватит, закружит, унесет…
Заставит почувствовать себя молодой, легкомысленной, стремительной.
И только грустная и горькая нота лавра — как лавровишневая настойка при боли в сердце — заставит тормознуть и вспоминить о том, что уже цвели бархатцы… и осень неизбежна…
И будут горчить пачули.
Шипр остается шипром — он распрямляет спину и делает гордой посадку головы.
Благородство сандала в неспешной походке.
И взгляд из-под ресниц окутает избранника жаркой волной мускуса и заставит забыть о возрасте…
Только бархатцы все равно цветут в пору первых заморозков и первой седины.
Будет красивая осень