Пронзительность пачули почти лекарственная.
Старая аптека. Соборная ризница. Замшелый колодец с дубовым срубом.
Очень холодный ладан. Холодный до мурашек по коже, почти до отторжения. И жесткие-жесткие пачули, землисто-дымные.
А потом все начинает теплеть, закутываться в мускусно-амбровую дымку.
В результате потеплевший ладан и нежные пачули уютно умащиваются на коже и начинают лукаво нашептывать сказки про волшебные страны… волшебные ночи… волшебные сады…
* * * * *
Аромат очень густой, острый. И с аптечным тоном.
Старая-старая аптека.
Я не буду повторяться — точно такие же ассоциации были с каким-то ароматом Виллорези…
Лавка аптекаря (знахаря, лекаря)… что-то сумрачно-средневеково-аптечное…
Почти пугающее своей сумрачной густотой… горькое лекарство.
Потом появляются ладанные тона и сумрачность становится другой.
Это сумрачность великопостного григорианского песнопения — закопченые своды храма в старом монастыре. Кажется, что так пахнут монашеские рясы — странными горькими травами и ладаном.
И только к базе аромат «светлеет» — традиционные амбра, мускус и ванил только намекают о своем существовании, их, кажется, и не слышно. Но их достаточно, чтобы в аромате появился какой-то умиротворяющий нежный свет.