Главный тут — жасмин.
Это потрясающий ночной жасмин, пухнущий густо и пряно, но в нем нет того, что делает душным жамин полуденный. Этот свеж в своей густоте.
Этот жасмин неизменен на всей протяженности аромата, он одновременно напорист и изысканен.
Меняется его обрамление.
Сначала это те самые цветы тиаре, которые ни с чем не спутаешь, которые венком, как тиарой, украсят голову принцессы. Которые окутывают шелковыми облаками.
Потом лепестки жасмина плывут в чаше с кокосовым молоком, на какой-то период придавая аромату обманную невинность.
И сразу после этого звучание взрывается триадой жасмин-роза-иланг. И становится наполненным до легкого головокружения, если вдохнуть его с кожи слишком глубокого — почти герленовская мощь звучания, тот самый эффект изысканно-элегантного и яркого одновременно.
А потом постепенно тишеет до нежнейшего пианиссимо в дуэте жасмина и мускуса.
* * * * *
В этот раз Тиара повернулась новой стороной.
Она была как картины Сислея.
Краски сочные, радостные — а общее звучание задумчивое и даже немного печальное.
Светлая грусть?
Розы, жасмин и илланг — что еще надо для счастья? ну, если еще капельку кокосового молока — для придания жемчужности краскам.